Главная По краю Донскому Кровь и слезы расказачивания

Кровь и слезы расказачивания

Расказачивание — проводившаяся большевиками в ходе Гражданской войны политика массового Красного террора и репрессий против казачества как социальной и культурной общности, сословия Российского государства.

Политика расказачивания заключалась в массовых расстрелах, взятии заложников, сожжении станиц, натравливании иногородних на казаков. Политика расказачивания была начата большевиками с принятием 11 (24) ноября 1917 декрета ВЦИК СНК «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» и постановления СНК от 9 (22) декабря 1917: началась ликвидация сословных перегородок и повинностей казаков, постепенно превратившиеся в истребление казаков. В процессе расказачивания проводилась также реквизиция домашнего скота и сельскохозяйственных продуктов, переселение иногородней бедноты на земли, ранее принадлежавшие казачеству, в сочетании с действиями по формальной ликвидации казачества. (интернет- энциклопедия)

Кровь и слезы расказачивания

Красивые слова коммунистической идеологии оборачиваются горем и мучением людей. Всегда и во все времена. (подзаг.)

93 года назад на Дону коммунисты начали кровавую войну, целью которой было полное уничтожение казачества. «Расказачивание», - это страшное для наших земляков слово обильно полито кровью невинных жертв и слезами детей. (Лид)

В 1918–м, вместе с фактическим прибытием коммунистической идеологии на донскую землю, ужас братоубийственной войны захлестнул казачий Дон. За год, прошедший со дня установления советской власти, казаки не успели осознать, что как сила сплоченная и своенравная, становятся одной из мишеней большевиков. До поры казаки считали что коммунисты воюют исключительно с «кадетами», «помещиками» и «генералами», а трудовой народ, к которому в полном составе относило себя казачество, не трогают. Осознание страшной правды пришло поздно... Для красного Кремля казаки были как стрельцы для Петра Великого – вечной угрозой власти. Если для Ленина обычный русский крестьянин был «мелкобуржуазным», то «контрреволюционность» казачества, круто подавившего революцию 1905-07 годов, стала аксиомой. Поэтому коммунисты Совнаркома считали, что казачество должно быть ликвидировано. До основания…

Возможно, бедой для казаков обернулась их же сила и сплоченность: казаки чувствовали себя могущественным сообществом, а потому не распознали и не приняли во внимание сразу несколько более чем откровенных «намеков», исходящих от советской власти.

А сигналы ясно и однозначно говорили: коммунисты планируют истребить казаков как класс. И будут истреблять. Первым сигналом для казачьих областей должен был стать декрет о социализации земли (её уравнительном переделе) от 27 января (9 февраля) 1918 года, принятый III Съездом Советов.

Но опасность казаки не распознали, ведь в политику они не лезли, переворот в столице приняли спокойно, рассчитывая отсидеться за самостийным занавесом. И даже когда в Ростове и Новочеркасске революционные матросы пачками расстреливали офицеров и «буржуев», казаки особо не возмущались – те же русские, а мы – казаки, особое сословие. Но тут встал вопрос о землице, обильно политой кровью и потом «степных рыцарей». Социализировать землю в Кремле собирались в пользу иногородних, то есть, «лапотников», «сельского пролетариата», но отнюдь не казаков.

Но и перед этой, уже более чем явной угрозой казаки снова проявили безмятежность: Донцы посчитали, что речь идёт не о своём «брате-казаке», а исключительно о помещичьей земле, которую делить не жалко. Весной 1918 года в рядах красных состояло немало казаков, которые «серьёзно» воевать против своих станичников не желали – пленных отпускали, оружие и коней возвращали.

Сталин писал тогда Ленину: «…Казачьи части, именующие себя советскими, не могут, не хотят вести решительную борьбу с казачьей контрреволюцией…превратились в базу контрреволюции...». Вот так. Не стреляешь в своего соседа, значит-контрреволюционер. Тем не менее явные репрессии для Дона и Кубани против контрреволюционного сословия» большевики поначалу проводить опасались. Да и хозяйничали коммунисты на Дону в 1918 году всего три месяца, прославившись лишь разбоями-грабежами. Но этих трех месяцев хватило, чтобы вызвать гнев тех, кто изначально «ставил на красное». Возмутился «революционный атаман» Голубов, тут же объявленный «контрой».

Возмутился популярнейший среди казаков Филипп Миронов, пророчески вещавший: «Я говорил, чтобы собственными силами задушить контрреволюцию на Дону и не допустить к борьбе с нею красноармейцев из России, я говорил, что придут люди, которым чужды исторические и бытовые условия Дона, люди, которые будут рассматривать казака как контрреволюционный элемент; настанут дни ужасов и насилий, и пенять придется на себя». Однако, энергии возмущения надолго не хватило. И не верилось, что не умеющие как следует держаться в седле пришлые коммунисты-«картузники» всерьёз возьмутся за истребление огромного воинственного сословия, классово безразличного к диктатуре пролетариата. Сказывалась и усталость от войны, и недоверие к собственному «пронемецкому» офицерству, и пропаганда левых, обещающих мирное сосуществование. Потому и бросали фронт, разбредались по домам. Ибо мысли не допускали, что «красное колесо» дороги не разбирает, и давить будет не только мешающих, но и тех, кто не катит с ним вместе.

Полгода поражений на Донском фронте совершенно озлобили красных. Над Москвой нависала более значительная, как думали в Совнаркоме, угроза со стороны Колчака, и распылять силы на два фронта Троцкий не хотел. Привлечь казачество на свою сторону не получилось, «крестьянские» лозунги здесь не работали, а на долгие уговоры времени уже не было. И коммунисты решили ударить по казакам. Железная метла заработала….

Проводником идей полного уничтожения казачества стал на дону председатель Донского областного ревкома, члена Донского бюро ЦК РКП (б) 25-летний коммунист Сергей Сырцов, студент-недоучка. Стараясь выслужиться, Сырцов вещал: «всякое сотрудничество с казачеством … будет «сговором с контрреволюцией», «общие условия заставляют нас, идя навстречу крестьянам, сделать их опорой в деле ликвидации казачества». Не абы как, а именно ликвидации. А чтобы место не пустовало, освободившиеся территории, по мысли Сырцова, нужно было заселить сельским пролетариатом Центральной России. Дон предлагалось «растворить» в иной среде. Дон должен перестать быть казачьим, а стать крестьянским, для чего необходимо запретить само слово «казак», традиционную одежду с лампасами, отменить административное деление на юрты и станицы, заменив их губерниями и волостями, и т.д. И тактика Сырцова была принята.

Коммунисты решили срочно провести показательную акцию на территориях Верхнего Дона. Вышло предписание Донбюро: «В целях скорейшей ликвидации казачьей контрреволюции и предупреждения возможных восстаний Донбюро предлагает:

1. Во всех станицах, хуторах немедленно арестовать всех видных представителей данной станицы или хутора, пользующихся каким-либо авторитетом, хотя и не замешанных в контрреволюционных действиях, и отправить как заложников в районный революционный трибунал. (Уличенные, согласно директиве ЦК, должны быть расстреляны.)

2. При опубликовании приказа о сдаче оружия объявить, что, в случае обнаружения по истечении указанного срока у кого-либо оружия, будет расстрелян не только владелец оружия, но и несколько заложников.

3. Составить по станицам под ответственность ревкомов списки всех бежавших казаков (то же относится и к кулакам) и без всякого исключения арестовывать и направлять в районные трибуналы, где должна быть применена высшая мера наказания». Крутость предлагаемых мер понравилась в Кремле.

Вот это по-большевистски, без половинчатости и глупых компромиссов. Кто не с нами, тот против нас. Красивые слова коммунистической идеологии оборачиваются горем и мучением людей. Всегда и во все времена. (подзаг.)

 Самое страшное началось в 19-м. Коммунисты выпускают секретную директиву за подписью Якова Свердлова:

24 января 1919 года, циркулярно, секретно. ….. признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо:

1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем [вообще] казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью.

2. Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты.

3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно.

4. Уравнять пришлых «иногородних» к казакам в земельном и во всех других отношениях.

5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.

6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.

7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка.

8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагать проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.

Центральный Комитет Росийской коммунистической партии».

На местах только этого и ждали. Секретную директиву бросились выполнять так, как сами её понимали – то есть, радикально. Казачьи области Дона охватил настоящий террор, где расстрелы без суда стали нормой, а число жертв и способы их умерщвления без различия пола и возраста вызывали ужас.. Коммунист Сырцов писал: «Ненависть против казаков, на которых крестьяне привыкли смотреть как на своих классовых врагов, только теперь находит свое выражение... Победы Красной Армии вдохнули уверенность в крестьян, и они начинают расправу с казаками». Докладные записки в Казачий отдел ВЦИК напоминают голливудские ужастики. Михаил Данилов сообщал: «Богуславский, возглавлявший ревком в станице Морозовской, в пьяном виде пошел в тюрьму, взял список арестованных, вызвал по порядку номеров 64 сидевших в тюрьме казака и всех по очереди расстрелял. И в дальнейшем Богуславский и другие члены ревкома проводили такие же массовые расстрелы.

Возмущение этими бессудными расстрелами было так велико, что, когда в станицу переехал штаб 9-й армии, политотдел этой армии распорядился арестовать весь состав Морозовского ревкома и провести следствие. Была выявлена страшная картина диких расправ с жителями станицы и окрестных хуторов. Только во дворе Богуславского обнаружили 50 зарытых трупов расстрелянных и зарезанных казаков и членов их семей. Еще 150 трупов нашли в разных местах вне станицы. Проверка показала, что большинство убитых ни в чем не было виновно и все они подлежали освобождению». Смертные приговоры сыпались пачками, причем часто расстреливались люди совершенно невинные, старики, дети.. Расстреливались по подозрению в спекуляции, шпионаже. Достаточно было ненормальному в психическом отношении члену трибунала Демкину заявить, что подсудимый ему известен как контрреволюционер, чтобы трибунал, не имея никаких других данных, приговаривал человека к расстрелу…

Расстрелы производились часто днем, на глазах у всей станицы, по 30-40 человек сразу». Трифонов тщетно взывал: «На юге творились и творятся величайшие безобразия и преступления, о которых нужно во всё горло кричать на площадях…При нравах, которые здесь усвоены, мы никогда войны не кончим…».

Согласно материалов созданной Деникиным Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков, в 1918 - 19 годах на Дону, Кубани и Ставрополье было расстреляно 5598 человек, из которых 3442 в Области войска Донского (на тот момент подконтрольное красным население Верхнего Дона вряд ли было более 150-170 тысяч душ). Многие терские станицы были сожжены или выселены (11 тысяч жителей станиц Калиновская, Ермоловская, Романовская, Самашкинская, Михайловская, Кохановская). На казачьи станицы были наложены контрибуции (с Мигулинской потребовали 3 млн рублей, запретив при этом красновские деньги). Казачество было поставлено перед альтернативой – либо физически исчезнуть, либо, наконец, взяться за оружие, чтобы защитить уже не имущество или землю, а саму жизнь.

И вновь, как и годом ранее, полыхнуло на Дону, но теперь уже не Верхнем.

В ночь на 26 февраля 1919 года после распространения слухов о том, что уже составлены расстрельные списки и казаков будут уничтожать целенаправленно, на хуторе Шумилин местные казаки вырезали перепившийся отряд карателей. После чего, поднимая соседние хутора и доведя свою численность до 500 человек, захватили станицу Казанскую. Её красный гарнизон в 1300 человек сбежал в степь, оставив 50 пулемётов, 8 орудий, мотоциклеты, боеприпасы. Растревоженный донской улей тут же отозвался гулким повстанческим набатом. Уже на следующий день их поддержали станичники в Мигулинской, Еланской, Вёшенской. Восстание возглавили есаул Павел Кудинов (командующий) и сотник Иван Сафонов (начальник штаба). В короткий срок число повстанцев выросло до 15 тысяч, которые были разбиты на 5 конных дивизий и отдельную конную бригаду. 1-й дивизией командовал хорунжий Харлампий Ермаков, ставший прототипом шолоховского Григория Мелехова. Поскольку связи с Донской армией не было, то повстанцы заняли круговую оборону в радиусе 300 вёрст, громя слабые ЧОНовские части (состояли, как правило, из инородцев – австрийцы, мадьяры, китайцы). Подчеркнём, что повстанцы отнюдь не были «отъявленной контрой».

Даже после всего происшедшего сам Кудинов подчёркивал, что они были за Советскую власть и Советы, но без коммунистов и продотрядов. Но после кровавого душа, устроенного казакам пришельцами, нечего было ждать ответной милости. Кровь казаков и их противников полилась рекой… Лишь через две недели красные смогли стянуть достаточные силы против восставших казаков. Однако в двух боях каратели были разгромлены, и повстанцы отбили Еланскую и взяли Букановскую. Война шла на поголовное уничтожение. Красные попытались было действовать уговорами, но безуспешно. Казаки намертво ушли в оборону в Большой Излучине Дона. На позициях было население станиц и хуторов в полном составе.

Шла война народная, война казаков с коммунистами. К маю на повстанцев навалилась вся 9-я армия красных (свыше 40 тысяч штыков), но реальных успехов добиться она так и не смогла, несмотря на подавляющее преимущество в численности. Лишь чуть потеснила донцов с позиций.

Помощь казаками пришла от бойцов генерала Мамонтова.

Белая конница с боем форсировала обмелевший Северский Донец, ударив в стык между 8-ой и 9-ой советскими армиями на участке Калитвенская - Екатерининская. Вдоль железной дороги Лихая — Царицын при поддержке донских бронепоездов в атаку ринулся 2-й Донской корпус с конницей генерала Мамонтова. Казаки и мамонтовцы отбили Казанскую, сходу взяли Мигулинскую, выдавив красных за Хопёр. Параллельно были взяты Миллерово, Криворожий, Дубовый, Гусев и др. 9-я армия красных была отброшена. Наступило затишье. Но тишина эта была кажущейся, была зловещей….. Коммунисты, встретив решительный отпор казаков, готовились сменить тактику, ни на минуту не отказываясь от мысли о физическом уничтожении казачества. Из письма члена Донревкома И. Рейнгольда в ЦК РКП(б), 1919 г. «Казаков, по крайней мере огромную их часть, надо будет рано или поздно истребить, просто уничтожить физически, но … ни на минуту нельзя упускать из виду того обстоятельства, что мы имеем дело с воинственным народом, у которого каждая станица — вооруженный лагерь, каждый хутор — крепость. И политика массового их истребления без всякого разбора приведет к тому, что мы с Доном никогда не справимся, а если и справимся, то после долгой, кровавой и упорной борьбы. Ничто не содействовало так успеху восстания казаков, как попавшие к ним благодаря возмутительной расхлябанности местных Советских органов тезисы и директивы Цека партии по вопросу об отношении к казакам. Эти тезисы в руках казачьих офицеров послужили прекраснейшим материалом для агитации против Советской Власти как явно стремящейся к уничтожению казачества...

Активное истребление казаков шло до 1924 года, после чего наступило некоторое затишье. Конечно, аресты продолжались, приутихла лишь волна бессудных расправ. Советская власть, изображая «гражданский мир», добивалась возвращения эмигрантов (дабы окончательно ликвидировать угрозу с их стороны). Первое время «возвращенцев» не трогали…

В результате расправ коммунистов над казаками на Дону, где к 1 января 1917 года проживало 4 428 846 человек (из которых собственно казаков было менее половины), на 1 января 1921 г. осталось лишь 2 252 973 человека. К 1926 г. на Дону оставалось не более 45% прежнего казачьего населения.

По сути, коммунисты уничтожили каждого второго казака.. Вторая волна геноцида окатила Дон в годы Голодомора начала 30-х, когда в ходе коллективизации вымирали хутора и выселялись объявленные «кулацкими» станицы. Третья волна пришлась на репрессии конца 30-х, добившие казачью интеллигенцию.

Плоды большевистского уничтожения казачества мы пожинаем до сих пор, деля бывшую единую вольницу на «красных» и «белых». Иван Громов.