Главная Служу России «Рассказы старого подводника».(2) Когда я проснулся!

«Рассказы старого подводника».(2) Когда я проснулся!

                          "Здесь еле слышно дышит океан,

                           Такая тишина на глубине,

                           И черная громадина подвсплыла,

                           В сеансе связи борт подставила волне.

                           Здесь песни не поют о нас,

                           Мы сами про себя

                           И лучшую часть жизни под водой я провожу,

                           Подводник не профессия, религия моя,

                           За это ты прости земля "

                                                                           (Из песни)

Январь 1985год. Тихий океан. Боевая служба. Я командир атомной подводной лодки. Моя давнишняя мечта и сразу в автономку, боевая служба на 10 месяцев. Командир атомохода в море ночью не спит, это его вахта, а днем заступает старпом. Я же опять остаюсь в центральном и пытаюсь поспать на топчане в штурманской рубке, обычно это удается хотя бы до обеда, если вокруг ни кого нет и лодка не несется как угорелая, удирая или нагоняя кого- то. Так заведено на первом поколении, уж больно серьезного отношения к себе требовала служба на подводных лодках.

А сейчас тишина, посвистывают сельсины приборов, боцман на рулях учит «молодежь», вахтенный офицер, уцепившись за трубопровод на подволоке мужественно борется со сном, выкручиваясь на руке. Экипаж спит, пусть отсыпаются, суток трое без учений и напруги отдохнут, а то смотреть страшно на людей, черные, издерганные, устали как черти, хронический недосып. Три недели подготовки, на берегу, в море, опять на берегу и опять в море. Бери больше, неси дальше, а потом в обратном порядке. Но это так к слову морскому. А вообще подготовка лодки и экипажа это сложный, трудоемкий процесс, проводимый по специальному плану и строго регламентированный по времени, с чем и бывает не все в порядке. То море соленое, то вода мокрая. И еще куча всяких проверок, бумаг, а проверяющих… и все умные, говорят, говорят чего то. На флоте моряки давно научились, их не слышать, главное- согласно кивать головой.

Вроде бы все как надо, прокручиваю в голове, где у меня тонко. Антенну для спутника работяги меняли перед самым отходом, а мороз был градусов 20, январь, в теплой водичке южных морей, не побежит ли? Лодка тяжеловатая и уравнительные пустые, это плохо, надо разбираться. Моряки собраны со всей дивизии, а принцип на тебе боже, что нам не гоже. И еще решили трехгодичников не брать, заменили на двухгодичников, это тоже не ладно. А вообще экипаж сложный, пять лет отстояли в заводе. Прежнего командира сняли за гибель моряков, взрыв в цистернах при покраске, да и с дисциплиной не все как надо. И сам я сразу резко начал. Не было времени уговаривать, разбираться с каждым в отдельности. Короче работы море, но молод, самоуверен и плюс один имею - настырный, лодку и службу подводную хорошо знаю. Была и учеба достойная и учителя умные, да грамотные. Пока в лейтенантах бегал, практически на всех авариях побывал, но с людьми такими, которые смогли справиться с бедой. И сейчас на борту механик, командир БЧ-5 Миша Сергеев, я еще помощником ходил на К-45, а он атомной установкой заведовал, и при аварии ГЭУ, сработал настолько грамотно, все обошлось без беды. Если бы в те времена не секретились, может и Чернобыля не было. Про Мишу, на флоте так говорили, где он, там авария. Но это потому, что он на всех лодках и постоянно в море. Его знания и умения не один десяток моряков спасли. Ни одна авария, где он находился, не кончалась бедой. А на наших лодках было так, каждый день жди подарка, уж больно капризные они были и требовали к себе любви, уважения, знаний и внимательности. Короче как красивая, избалованная бабенка, хотя разные они были. К-259, моя родная с лейтенантов, ни когда с ней, ни чего не случалась. А остальные как молодые кобылицы. А некоторые, ведьмы злобные. Но любил я лодки, службу подводную, море соленое.

Сейчас в центральном чисто, приятный свет и тепло. Я- в «командирском кресле», где помощник его спер, но вполне уютно. Кстати, хорошее кресло это предмет зависти и обожания других командиров.. А совсем недавно, трое суток на мостике в надводном, ветер, брызги, на голове шапка льда, весь мокрый, замерз как корюшка на льду.. Легли в дрейф, я вниз спустился, командир дивизии в центральном, старпом на мостике. Дал приказание передать радио, два часа до контрольного времени. Сам чуть пригрелся, приснул. Проснулся, кстати на флоте смеются, у подводников все рассказы начинаются с фразы «когда я проснулся», так вот когда я проснулся, вопрос: «радио передали». Ответ, нет. Я по каштану радисты: «сопротивление изоляции»? Ответ «ноль». Вообще когда что-то…, не стоит выяснять, ты должен действовать и к этому ты должен быть готов всегда. Заступая на вахту, засыпая, будь готов к действию. Еще в училище натаскивали, если что, то время решающий фактор, лучше хуже, но вовремя, чем лучше, но поздно. Еще у меня и фраза не построилась, а мозг уже командует опустить Иву, это антенна, обмерзла, наверное, правой турбине малый ход, лево на борт. И начал считать время, когда лодка наберет инерцию, когда волна ударит по антенне, заставит ее дрожать и изгибаться, сбрасывая обледенение. Командую: «поднять антенну». Радистам «сопротивление изоляции?» Ответ: «бесконечность». «Радисты, передать радио» И спустя секунды вздох облегчения. «На переданное радио, получена квитанция». Радость быстро проходит, потому, как следом радисты докладывают: «Нас вызывает самолет» Это уже флот поднял тревогу. Хотя и вовремя мы почти уложились, минута, две. Но такая уж строгая подводная служба. Если лодка вовремя не доносит о своем месте и действиях, объявляется тревога по флоту. С приходом в базу от командующего получили хорошую трепку, комдиву досталось, по-моему больше, он после меня еще минут 40 слушал что такое море и как его нужно любить.

Но все позади. Впереди море, повседневная рутина похода и оборони бог от бед и случайностей. Подводники суеверные люди, служба такая.

Прошло пять дней. Подходим к горлу Корейского пролива. Согласно плану похода форсировать пролив будем в подводном положении западным проходом. Перед входом всплываем на перископную глубину и по спутнику пытаемся определить место. Сейчас по GPS на любой колымаге можно определить в какой тебе проулок свернуть. А тогда АДК-3М нам первым поставили, для подводника это счастье. Всплыли, а нет связи со спутником, через антенну по кабелю водичка сочится. Ну что, есть лопата-друг солдата. РЛК-101, и давай шарить по берегу радиолокацией. А идем как раз вблизи северной части о. Цусима. Не берет лопата, берег пологий, песчаный, да и возвышение антенны над водой 1-1.5м, выше не всплывешь, вокруг рыбаки обвешанные гирляндами, кальмаров ловят. На Цусиме две светящиеся пирамиды радостно мигают яркими огнями, на Корейской стороне огонек какой -то горит, на прожектор далекий и мощный похоже.

Перед выходом меня со штурманом пытал главный штурман флота: «а если перед входом в Корейский не будет работать АДК, что будете делать». Измотанные, мы согласились, в пролив не пойдем. И вот настало время принимать решение на месте. Штабной офицер скажет, Вы должны были продумать, как будете действовать. Хорошо думать, когда есть о чем. Сейчас я могу дать кучу дельных советов и не советов, а действий, которые вписать в боевое распоряжение. Это и есть опыт. В общем, посмотрел я на карту, действительно на Корейском берегу показана вышка с прожектором, по прожектору и на огоньки веселые, заставил штурмана взять место. Пока суть , да дело, лодка к острову идет, прямо как про царя Салтана, где 33 богатыря. Штурман занервничал: товарищ командир, глубина моря 100 метров. Это был рубеж, который мы со штурманом поставили себе, дальше заходить нельзя. Потерялся штурман, волнуется, предлагает выходить из пролива в Японское море. «Товарищ командир я записываю в навигационный журнал.». Записывай штурман, записывай, а сам решаю, право на борт, ложится на курс 238, погружаться на 40 метров. Нельзя на лодке волноваться, держи обстановку, будь тверд в своих обоснованных решениях. Принял решение, выполняй. Это как на машине. Остановиться и пропустить или прибавить и проскочить, заметался гадаючи и получи удар в борт. Курс 238, на всю жизнь запомнил, курс маленькой, но победы. Это и моя личная победа, потому, что это уже зрелость или я люблю называть удача, содержащая в себе трезвый расчет. Моряки любят удачливых командиров. Мы и рюмку поднимаем обязательно за «Удачу».

Недавно уже в Белгороде один мой приятель, отставной полковник, , спросил: «А как вы под водой решаете куда повернуть, какой курс выбрать». Отвечаю ему: «Саныч, чтобы стать командиром атомохода нужно много учиться, работать, учиться, учиться и опять работать, Это бессонные ночи, зубрешка, и вот когда твой мозг доходит до состояния, что может воспринимать о чем шепчутся звезды, о чем плещет волна, что кричат чайки и почему сегодня ветер ласкает, а еще вчера злобно таскал тебя за волосья. Вот тогда для тебя выбрать курс, куда повернуть не составит труда» Глубина начала увеличиваться, мы уже в проливе, а на карте две изобаты 100 и 120 метров, иди между ними, контролируя глубину эхолотом, и ты как по нефтяной трубе через Балтику, так и выскочили в Восточно-Китайское море. А лопатой- то махали. Что должно быть следствием, поставят, скорее всего, на выходе из пролива Орионы буи. Это самолеты противолодочные и будут они нас гонять и некуда нам глупым податься, направо пойдешь Китай, налево Японские острова, да и не можем мы идти куда захотим, идти нам только на юг, через Окинаву в Филипинское море. И уже на очередном всплытии, ночью, поднял я перископ, а в небе карусель. Один Орион уходит на круг, другой на бреющем на перископ падает, прожекторами слепит. И ревет как марал перед боем, уши закладывает. Читатель удивится, как это в лодке слышно. Да дорогой, это удивительно, но когда ты у перископа, кожей ощущаешь, как он ревет. Начали мы метаться, то мусора с регенерацией накидаем, то пошныряем влево, вправо, найдем слой скачка, под него залезем. Короче, крутились, как сейчас говорят, успеха это особенного не имело. Но перед нами полгода назад, лодка шла мирно и спокойно, для проверки к ней прилетали раз в трое суток. А с нами пришлось американцам повозиться, по данным разведки, в базе уже узнали, для слежения за нами было выделено 19 самолето-вылетов в сутки, три фрегата УРО, судно с ТАКТАС это буксируемая антенна для обнаружения подводных лодок, очень эффективная вещь. Ну, хоть за топливо мы их поимели, а сколько буев они на нас сбросили, в общем «нанесли удар» по экономике США, наверное и пинков и орденов они нахватали. А мы только пинки, с флота сыпется телеграммы, примите меры, за вами следят. Короче идет маленькая противолодочная война.

И таким образом трепят нас трое-пятеро суток, сейчас уже и не помню точно.

«Война– войною», а нам место нужно, где лодка находится, из подвижного района нельзя выходить, да и пролив Окинава скоро форсировать и тут уж не до перископа, быстро на тебя наедут или гадость какую-либо сбросят. На борту офицеры с Камчатки были, шли в Индийский океан, собрал я всех, ну предлагайте, что с антенной на космос делать. Миром порешали, что стоит попробовать поставить на другую антенну, что и сделали, славно получилось. Потом столько курьезов хороших с ней было. Вот так крутились мы, поспать удавалось 3-5 часов в сутки, с центрального старался не уходить, лицо промыть, да быстренько перекусить. Наверное, это было физически трудновато, оно и морально также было, но азарт, применение всего чему тебя учили и новое, что с экипажем сейчас приобретал. Все это перевешивало и бессонные ночи и думы о береге. Вообще выйдя в море, на лодке забывали про дом, не до того, да и организм так защищал мозг от тоски и нытья. На наших лодках мы еще и не курили и как только, прозвучала команда «Задраен верхний рубочный люк», это под воду пошли, все, весь экипаж курить расхотел на два месяца. Зато перед всплытием, дня за три, начались экскурсии в центральный пост, заискивающе к штурману, когда всплываем то, хотя все знают это время до минуты. Эти три дня тянутся как вечность, нюхают сигареты, пробуют на вкус табак и вообще у кого на что фантазия. Скажете, ну спрятался куда-нибудь и курнул втихую. Пробовали, в разное время и на разных лодках, сразу запах табака разносит вентиляцией по лодке, в итоге справедливое негодование всего экипажа и всеобщее презрение обрушивается на голову бедняги. На лодке закон один, что положено одному, то положено и для всего экипажа. На равенстве закона, общего труда и равной опасности держится он и чем больше отплаван, тем лучше, грамотнее понятно, нутро у людей другое становится. Хотя перебрать тоже плохо, крыша едет.

Умные люди определили длительность автономного плавания исходя не из технических, а именно из человеческих возможностей. Но бывало и как в песне «И хоть силы у нас на исходе, с нами Бог и Андреевский флаг» Люди иногда спрашивают: «а страшно на лодке.» Никогда не боялся, хотя и были моменты, когда руки до локтя белели. В море в те времена часто двухсменку несли, вот по 12 часов в сутки отстоишь на вахте, а если зимой, на мостике по пояс открытый, ветром обласканный, волной облизанный. Сменишься, еще час, два журнал вахтенный заполняешь, падаешь в каюту, да хоть тоните, только дайте поспать. Часик, два поспал, толкают, лейтенант, а ну на политзанятия. Злобный, лезешь в кают-компанию, а там сияющий замполит. Ну что минер, Вы готовы ответить, чтой-то такое, «детская болезнь левизны в коммунизме». Ты фырчишь, все ржут, «замерз, не выспался, мальчик, ну давай иди ко мне, пожалею и тому подобное». На лодке нельзя ныть, жаловаться на службу, ни в коем случае нельзя обижаться, заклюют. Только шутка на шутку, только усмешка на злость. Почитайте книгу Александра Покровского, офицер-подводник: «Расстрелять», обхохочетесь. В ней все написано, то что на самом деле было во всех экипажах и по многу раз. Просто офицер молоток, весь флотский фольклор записал, а потом издал книгу, получилось здорово.

Вот рассказал вам про жизнь морскую, подводную, славную. А ведь мы к Окинаве подходим и над нами Орионы горючку жгут, буи бросают. Ордена зарабатывают американские. Мы все также мечемся по морю в своем подвижном районе. А у него и размеры есть 40 на 40 миль и скорость 8 узлов и выйти из него нельзя, все как обычно и противник об этом знает и отслеживать ему нас не представляет труда, тренируются. Но и мы не будем суетиться, а попробуем полежать на жидком грунте, заодно узнаем, подкрепляет ли практика теорию или «если нельзя, но очень хочется, то можно». А тут как раз при определении гидрологического разреза моря нашли такой жидкий грунт, это когда есть слой воды, где удельный вес за счет планктона или солености больше чем в верхних слоях, не буду утомлять физикой процесса, подошли к грунту, уменьшили обороты линии вала, чтобы не размыть грунт и прилегли на него, «турбине ноль оборотов, ШПМ не отключать» .Практика показала, что все-таки можно, полежали часика два, пора бежать, впереди Окинава, впереди гонки, пора и надрать зад зарвавшемуся супостату, уже и так бабок нахватали за слежение за нами. Дырок, поди в кителях наковыряли под медали, да ордена. Нам их только не видать. Потому как лодка наша, называется ревущей коровой, а еще ее бедную дразнят и нас вместе с нею- глухой, слепой и вооруженной до зубов. А некоторые лодки еще и Хиросимой, не дай Бог. А называют нас так за шумность нашу великую, а уж на больших ходах, гремим и грохочем всем своим стальным телом, ревем турбинами, винтами, на пол моря слышно, зато, когда мы несемся, никого не слышим. И не страшно нам в сумашедшей гонке, потому как надеемся, что вряд ли найдется храбрец подводный, который посмеет приблизиться к нам, главное не крутиться, чтоб на зеваку не наехать. А было такое, в Южно-Китайском море ПЛА К-10, маневрировала для определения места по изобатам, там полно подводных вулканов, но нет ни каких технических средств для определения места и по астрономии сложно определить место, то звезд нет, облака, то горизонт не ухватишь. Без космоса, определение места представляло большую головную боль. В общем, крутились они, крутились и наехали на иностранную подводную лодку, чья она, выжила ли она, не знаю. Но наша К-10 пришла в базу, в носу ниже торпедных аппаратов огромная круглая вмятина во весь нос метров на пять. Помню об этом, мне об этом забывать нельзя.

Ну вот и Окинава, вышли в Филиппинское море, ну где тут свирепый оскал империализма. Всплываем на перископную глубину, это 10 метров, поднимаем перископ, радиоантенны. Кручу перископ, ночь бархат, звезды алмазы, а вот и они, слева 30, дистанция кабельтовых 10, может меньше или больше, ночь, зеленые бортовые хорошо видны. Три фрегата, на крайнем мелькает и красный бортовой, на меня идут. Меня то, они видят по локации, отметки выдвижных, а я их не только глазами, пятками чувствую. Но вот радисты пропели, окончен сеанс связи, в наш адрес радио. Опять флот требует скрытности, погоди чуток, погоди, сейчас мы им устроим веселуху. Штурмана молчат, молятся на АДК, место берут больно точное, а зачем мне сейчас место точное, впереди безграничные просторы. Все штурман заканчиваем, а то задавят нас эти наглые вояки. Все, начинаем представление, цыганочка с выходом. «Срочное погружение». Боцман погружаемся на 180 метров, обе турбины полный ход. Ну, Зорька, не подведи родная.

Вы уже знаете, что двигаемся в районе, знаете его размеры, скорость и что выходить из него нельзя. Теперь доложу вам, то что мы знаем и американцы знают, что идем мы в Камрань, в состав нашей оперативной эскадры и пойдем мы туда только одним путем через пролив Баши, это нам сейчас направо в северо- западную часть Филиппинского моря. Не стали мы разочаровывать американцев, так и сделали, наверное удивив их тем , что уж больно мы заторопились. Перед тем как начать скачки, я занял нижний левый угол своего района. И вот все бы для амиго хорошо бы было, и дырки в кителях бы пригодились, но не знали глупые, что наш штаб дал мне маленький шанс и район наш направил не прямо к Баши, а сначала на юг в самое сердце Филиппинского моря, чем я с удовольствием и воспользовался. Короче несемся, скорость 27 узлов, на рулях лучшие, на месте вахтенного инженер –механика, командир БЧ-5, экипаж по боевой тревоге. Пронеслись мы через наш район с востока на запад часа за полтора, повернули на юг, еще до границы района и опять на восток, затем снизили ход и потихоньку на юг, подальше от берега, назойливых американцев с их противолодочными силами. Потом всплыли на перископную глубину, горизонт чист, на Накате ни каких сигналов. Ну вот, не каждому в те времена так удавалось. Это уж к концу 80 годов, на флот начали поступать подводные лодки третьего, четвертого поколения, когда мы сумели догнать и перегнать американцев.

Отсиделись, отоспались мы в южных широтах, пора и честь знать, пошли штурмовать пролив Баши. Как там наши друзья, а что столько с ними кувыркались, уже как и родные стали. Потом узнали, гнались они за нами, нервничали, потеряли, в проливе 3 суток ждали. То ли с топливом у них кризис, то ли все ордена разобрали, но не дождались они нас и мы без дальнейших приключений благополучно прошли Баши и пошли в Камрань, это юг Вьетнама. Можно уже было спокойно подумать, а было о чем. Помните вначале я отметил, что лодка тяжелая и воды в уравнительных ноль. С комдивом три Раис Фазылбаков, ершистый парень. Он мне: « лодка просто перегружена», не Раис, такого быть не может. Продуй цистерну Мрамор, а он мне, про воздух на вес золота, а золото кто же тратит. Не стал я тогда настаивать, начнешь на глубине, в море продувать, зачем нам неожиданности. Но как только стали к пирсу, я к командиру эскадры на доклад, а Раису, «продуть цистерну». Прихожу обратно, механик бежит, радостно рассказывает, вот продул, лодка поднялась сантиметров на 20. Это сколько же в ней воды было, если 100м умножить на 0.2, да на ширину пусть в среднем 7 метров, посчитайте. Потом лодка была послушна и нежна, хотя и ей бедняги досталось. Впереди еще было 9 месяцев изнуряющего зноя, морского электролита, выходов в море, погоня за авианосцами и куча больших и маленьких пакостей и счастья, которые всегда сопровождают служителя моря.

Честь имею.

Юрий Сувалов - ветеран подводного флота, капитан 1 ранга

Просмотров до переноса: 370