Главная По краю Донскому Рассказы старого подводника (7)- СТАНОВЛЕНИЕ

Рассказы старого подводника (7)- СТАНОВЛЕНИЕ

"Еще поют об Алых Парусах

Про крылатые, дикие снасти,

О веселых, морских чудесах,

Да про ветры удачи и счастье"

1976 год.

Я - лейтенант, я - морской офицер, я получил назначение в дивизию атомных подводных лодок.

Приехал в Павловск, вот он я, берите, хватайте. Хочу море, хочу лодку, хочу боевую часть, хочу, хочу, хочу.... Ну, хочешь, получи!

Мне жутко повезло, меня назначили командиром минно-торпедной боевой части 3 на ПЛА «К-259». Командиром лодки с классов пришел капитан 3 ранга Кожевников, старший помощник капитан-лейтенант Каспер. Экипаж, механик Чупрынин, Васильев, старшина команды Собянин, это были такие люди…

Говорят, когда я зашел на лодку, сказал, что стану здесь командиром. Простите меня все, я мечтал командовать атомной подводной лодкой.

И началось мое становление. С утра до обеда, весь в учебниках, формулярах, инструкциях. После обеда пошел по лодке теорию подкреплять практикой. На животе облазил все трюма, все проницаемые и не проницаемые помещения. Вечером, старпому, механику или комдивам пытаешься сдать, что изучил. Знать теорию не так уж сложно, но тебя спрашивают, а где что находиться в том или другом отсеке, где этот клапан по месту, а где этот… Хорошая школа, отлаженная методика подготовки на лодках. Изучаю устройство подводной лодки, целый месяц на это мне отвели. На допуск к самостоятельному управлению боевой частью два месяца, сдаю флагманскому минеру. На допуск к несению ходовой вахты вахтенным офицером дали 6 месяцев. В общем, через полгода я должен стать допущенным подводником.

За месяц сдал устройство подводной лодки. И меня переводят на ракетную ПЛА.

«К-259» торпедная лодка, одних торпед 32 изделия, два отсека и верхняя палуба 2-го отсека хозяйство минера, стрелковое оружие твое, работы много больше, в разы, чем на ракетной.

Не радует меня перевод, во первых целый месяц впустую. Во вторых уже привык к экипажу, и люди уж больно хорошие, командир, старпом, как то все по-людски…

На ракетной ПЛА мне сразу не понравилось. Кто в лес, кто по дрова. Командир редкий гость. Окна в казарме разбиты, лодка ржавая. Я в отсеке своем в трюм залез. Краски не видать, давно съела ржавчина. Но собрания партийные проводятся, слова там разные: «Наш подводный ракетный крейсер…» А я бурчу:«Он не разваливается только потому, что его чайки обосрали». Делать нечего, рукава повыше и пахать. На ночь задания разные вахте даю. Утром прихожу, конь не валялся. Не понимаю. Сам на ночь в отсеке с вахтой остался. Вечером смотрю, дембеля узколобые матросов моих тащат в 6 отсек трюма красить. Лень командиру отсека, он старшине своему команду дает сделать. Тот молодежь собирает, и ночью они вкалывают . А утром с ног валятся. Запомнил я это, пригодилось и молодежь защищать, и бездельников к порядку призвать. Вообще неуставные взаимоотношения, это лень и безразличие командиров. Задачу Л-1 кое-как командир дивизии засчитал, при этом много нелестных слов сказал.

Не ною я, зачеты сдаю, сдал на допуск боевой части. Готовлюсь к сдаче на вахтенного офицера, принимать не кому, заняты все чем-то. После Нового года флагмин (флагманский минер) вызывает и вопит: «Что засиделся, обленился, ишь ракетчик, про мать чью –то вспомнил…, на 259 -ую служить…, далее обычный, флотский фольклор. Замер я от радости такой, на свою лодку…

С утра я на «К-259» задачу Л-1 сдавать. На лодку зашел, дворец, все сверкает, от меди глазам больно, даже воздух особый. Я в первый, торпедный отсек, от счастья дух перехватило. Чисто, красиво, торпеды на стеллажах сыто блестят. Торпедные аппараты переливаются слоновой костью, трюма ласкают взгляд свежеокрашенным суриком. Собянин с моряками трудился.

Объявили тревогу, сдаем Л-1, флагмин пришел, разные команды начал давать, вопли по отсеку.… Доигрались, торпедные аппараты заполнили водой, хорошо еще не замочили торпеды. На флоте так и говорят, редко один цвет бывает. Обычно, если есть белое, жди черное, жизнь в полосочку. Прямо невезуха, но как быстро выучил по месту торпедные аппараты. Понаделал всяких поправок на «Дураков».

И пошли моря, задача Л-2, по 40 суток в море. В те времена с гордостью и присущим подводникам цинизмом говорили, танки вот еще осталось обеспечить. Морская практика что надо. Закрыл зачетный лист на вахтенного офицера. Допущен к самостоятельному несению ходовой вахты. Но ни кто не допустит самостоятельно нести ходовую вахту. С тобой или командир, или старпом. Учиться тебе еще и учиться, чтобы когда-нибудь ты это смог сделать.

Первое мое «погружение» под перископом. На «К-259» всегда был плохой радиопередатчик. Командир не может передать донесение, бежит к берегу, чтобы передать через радиотехнический пост. Всплыли, я на перископе, море синее, лед блинчатый, красотища, даже воздухом морозным через перископ пахнуло. Лодка немного просела, перископ под воду ушел. Синева и тайна морская... Домой пришел счастливый. Наверное, долго бы этим счастьем наслаждался. Но подъезжая к КПП, командир: «Минер, ты не забудь, завтра в 6.30 на коломбину». Это жуть такая, Камаз с тентом и мы туда с боем лезем, пытаясь, место найти потеплее и пыли где поменьше. На службу едем. Да 40 суток и ни одного отгула. Да и ладно.

Мы снова в море, задача Л-3. Лодка выполняет торпедные стрельбы. Командир, расчет ГКП на переднем крае и ваш покорный слуга со своим торпедным расчетом. Я готовился, я старался, но все равно основное делал старшина команды Собянин. Скажу, что торпедная подготовка на дивизии, во всяком случае, в то время сводилась к выпихиванию торпед за борт, правда, через торпедный аппарат. Опять ночь, опять флагмин, вопли… Я мало что уже соображаю. Торпеда МГТ-1 с кормовых ТАТА стреляем в надводном положении. Учили в училище, запомнил, когда кто лезет из начальников командовать вместо тебя, не бойся в журнал ходовой записывать. Флагмин командует: «ПУР в положение проверка». «Что-то новое при стрельбе. Центральный записать». Стреляем, торпеды не видать, должна у борта всплыть. Флагмин визжит. Нашли, но сгорела бедолага. 11 торпед, мин выстрелили. Все как то по-дурацки.

Потом пришел новый молодой флагмин капитан-лейтенант Коркунов, сразу все изменилось. У нас появился старший товарищ, в дивизии стали заниматься торпедными стрельбами.

Затем был май, не буду писать, что. Было плохо и мне и командиру, хоть и виноват я был только тем, что минер.

И опять не до нытья, сопли размазал, голова трещит от дураков, но вперед, за Родину, а потом ты же командиром хотел стать. Вот так прошел год, в трудах, заботах и пинках, тяжелый год, но счастливый, ты - подводник. Май для себя определил самый плохой месяц и далее всю свою жизнь я к нему готовлюсь. Кстати, судьба мне всегда присылала проверку майскими днями. Даже сердце в мае разрезали.

Второй год подводной службы я уже был лихим минером. Научился проверяющих ставить на место, понял, что им нужно, и как меньше на них тратить время. Вот приходит кто-нибудь с флота умный… и сразу учить, потом другой и тоже учит, но уже вразрез предыдущему. Я им ЖБП (журнал боевой подготовки) под нос, прошу Ваши рекомендации. Перестали учить. Отсечные папки были сделаны, уроки из трагедии «К-56». Одел я их в шикарные корочки красного цвета, золотом названия, оформил красиво. Журнал боевой подготовки освоил. От удовольствия блестели глаза у проверяющих. Лучшая минная документация. Даже курсанты, что на практике были, в училище опыт «Красных папок» увезли.

За три года моей службы всем было довольно одного вида моих документов. А мне хорошо, я делом занимаюсь. В ТОВВМУ у нас преподаватель был капитан 1 ранга Марычев, мы звали меж собой просто Федя Марычев. Уважали и боялись его. Если Федя кого на орбиту отправит, это на год. Ни увольнений, ни отпуска. Поэтому старались. Была у него привычка, начинать занятия с пятиминутки. За это время каждому нарисовать воздушную схему стрельбы торпедного аппарата. Вот и я его уроки усвоил и с началом проворачивания на лодке, летучка. Моряки мои знали все. Прибыла с флота комплексная проверка. Меня проверяют. А ну-ка лейтенант нарисуйте схему заполнения ТАТА. «Да у меня каждый моряк такое запросто». Ячнев, книжку боевой номер, наизусть, на одном дыхании. Шуплецов, организацию прострелки ТАТА. Сиваев свое. Старшина команды Дима Мацкевич, хоть и недавно пришел, но тоже профессор, аварийное стравливание кислорода с торпеды. Отсек сияет. Потом другие пытать меня как вахтенного офицера, отбиваюсь достойно.

На разборе проверяющие докладывают. На «К-259» лейтенант, минер, отсек, моряки, очень хорошо. Вахтенный офицер лучший с «К-259» минер, лейтенант. Ну вот, а то все задержим звание, да задержим. Дело в том, что мы неделю назад с моря пришли, атаки разные торпедные выполняли, потом торпеды искали. А как пришли, на нас насели пехота, генштаб, проверяли или учились у нас как торпеды особые к бою готовить, грузить, выгружать. Только они от нас отвязались, командир дивизии Хватов к нам. В отсеке потеки водяные, кое-где маслом заляпано, приборки нормальной неделю не было. Короче командир пришел и радостно довел, «лейтенант, сказали задержать тебе звание». Ну что за невезуха. Вот честное слово, чем больше работаешь, тем больше пинков.

Вы думаете, так просто все и закончилось со званием. Через несколько дней на дивизию пожаловал на шикарном катере командующий флотом Сидоров. Построили всю дивизию и ну проверять строевую подготовку и знание Устава. Поставили двойку и также шикарно укатили.

Кто хочет получить звание, пожалуйте на прием к комдиву, он вам шкуру то наружу вывернет. Учу, наизусть. Пришел к комдиву, слова из меня потоком. Комдив в кресле радостно покачивается, головой трясет от восторга. Представление подписали и я вовремя получил на флоте свое первое звание. Всю службу ничего просто у меня не было. Другие сидят в носу ковыряются и все у них само собой.

Прошло три года, как я прибыл на дивизию. Мне сразу предлагают две должности, одну флагманским минером дивизии, должность 2 ранга. Коля Коркунов в академию уходит и на «К-45» помощником командира, здесь и должность 3 ранга, беготня и получится, не получится. Назначили меня помощником на ПЛА «К-45». Командир лодки Сан Саныч Губин, экипаж я бы сказал, еще лучше, чем на «К-259». Легко и просто мне служилось на ней. Про аварию ГЭУ, течь реактора я писал, поставили нас в завод, ремонт реактора, перегрузка зоны. Командир в отпуск, старпом по-семейному. В общем, сам с усам. Сложно, ты всего старший лейтенант, опыта как у воробья колено, пусть и в заводе, но рулишь ты и отвечаешь ты. Как здорово мне помогали офицеры, мичмана. Замполит, механик, комдивы благодарен вам. Друзья мои Шура Зинченко, Юра Шатурин рядом со мной. Короче справились. И не только, пока в заводе стояли, я старший лейтенант, сдал зачеты на флоте на самостоятельное управление подводной лодкой, атомной лодкой.

Мой дорогой читатель, ты не представляешь себе, что это такое. Минное, штурманское дело, устройство корабля, физика реактора. Радио и гидроакустика физические поля и еще и еще. По радиосвязи меня шлифовал начальник радиостанции мичман Князев, серьезная наука, научил он меня всему, всем мелочам и нюансам. Благодарен ему за науку. Физика реактора, страшно браться, оказалось интересная, очень понятная наука. В общем, на моей груди засверкала лодочка. Знак, что принадлежишь к героической семье подводников, знак того, что не просто подводник, а относишься к высшей категории подводников, к подводной элите.

Сам себе завидую.

Через пару месяцев я уехал учиться в Ленинград на высшие офицерские классы ВМФ по специальности командир подводной лодки.

                                                                                                                               Юрий Сувалов, капитан 1 ранга в отставке